Рассказы и показы

Малый жанр в прозе, новое кино на экране и опера на сцене против жизни вне ее.

Текст: Владимир Максаков

Анжелика Артюх «Новый Голливуд. Новаторы и консерваторы»

«Новое литературное обозрение»

Кино не существует вне контекста, и Новый Голливуд формировался в том числе как реакция на вьетнамскую войну. Прекрасно написанное и глубокое исследование. Без Нового Голливуда нет и современного в том виде, в каком мы его знаем,— а значит, во многом и мы сами были бы другими. Перед лицом неоконсерватизма люди мыслили гораздо свободней, и это среди прочего определило, как будет развиваться кино. Книга прежде всего о режиссерах, артистах и фильмах, но еще и о перевороте в творческом сознании. «Фабрика грез» требовала невозможного и чуть не изменила мир. Новый Голливуд напоминает о том, что мы по-прежнему находимся на плечах гигантов — и это дает возможность использовать их уникальный опыт.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Уклады: рассказы»

«Альпина нон-фикшн»

Сегодня рассказы редко выходят в сборниках и воспринимаются в основном как первая ступень к роману. «Уклады» на этом фоне — нечаянная радость. Название говорит о текстах-фундаментах, которые в силу объема кристаллизуют творчество 13 авторов, в том числе Даши Благовой, Ислама Ханипаева, Ольги Птицевой, Дениса Осокина, Дмитрия Захарова, Ксении Буржской и Евгении Некрасовой. Рассказы требуют легкого дыхания, но оставляют желание домыслить себя и выйти за границу текста, ведь повседневность живет воображением. Общая, но ненавязчивая тема — преломление традиции и современности в судьбах героев. Что-то казавшееся почти неизменным вдруг становится точкой отсчета для нового. Возможно, один из самых необычных — и красивых — срезов современной русской прозы.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Лукас Хартман «Певец»

Перевод: Александр Кабисов
«Книжники»

Предыстория холокоста, рассказанная через судьбу Йозефа Шмидта, певца-еврея, прославившегося в опере и в синагоге, на радио и на пластинках. Музыкальный портрет Европы первой трети XX века, где концерты, гастроли, записи ощущаются как жадная передышка между войнами. Опера — метафора жизни, и пока на сцене играется тщательно срежиссированная трагедия, настоящая разворачивается за кулисами в широком смысле, а Йозефа Шмидта может пригласить к себе в ложу его тезка Геббельс. Фирменная еврейская самоирония: лучше всего великому тенору удавались трагические партии. Умное, грустное, но все еще необходимое размышление о культуре и тоталитаризме.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран