Утро в музее
Зачем грабить Лувр и оставлять самое ценное
18 октября 2025 года около 9:30 трое в масках проникли в галерею Аполлона и похитили девять ювелирных изделий из коллекции Наполеона III. Кто может быть заказчиком такого дерзкого преступления и какая судьба ждет украденные артефакты — разбирался эксперт по драгоценным камням, кандидат химических наук Владимир Тесленко.
Лувр
Фото: Getty Images
Лувр
Фото: Getty Images
Грабители использовали автовышку со стороны набережной Сены, чтобы подняться к окну, вскрыли его и оказались внутри Лувра. Вся операция заняла от четырех до семи минут. Похищены ожерелье, брошь, тиара и другие украшения. Позже сломанная корона императрицы Евгении была найдена на улице недалеко от музея. Знаменитый бриллиант «Регент» не пострадал.
Корона императрицы Евгении, найденная сломанной после ограбления недалеко от Лувра, XIX век
Фото: © RMN - Grand Palais (Musee du Louvre) / Stephane Marechalle
Корона императрицы Евгении, найденная сломанной после ограбления недалеко от Лувра, XIX век
Фото: © RMN - Grand Palais (Musee du Louvre) / Stephane Marechalle
Самый ценный и известный экспонат галереи Аполлона — «Регент», один из наиболее чистых и совершенных бриллиантов в мире. Камень весом в 140,64 карата был добыт в Индии в XVII веке. Имеет не только безупречные характеристики, но и королевский провенанс: им владели французские короли Людовик XV и Людовик XVI, его носила Мария Антуанетта. Наполеон I вставил его в эфес своей коронационной шпаги. «Регент» был символом мощи и преемственности французской государственности — от монархии к империи. Сегодня его стоимость оценивается в сотни миллионов евро и он является бесспорным национальным достоянием Франции, чья кража стала бы событием планетарного масштаба. То, что грабители не тронули его, может говорить либо о том, что он слишком хорошо защищен, либо о том, что их интересовали изделия другого контекста, а не максимальная финансовая выгода.
Фото: Courtesy of the Louvre
Фото: Courtesy of the Louvre
Фото: Courtesy of the Louvre
Ограбление в Лувре в 2025 году стало болезненным уроком, продемонстрировавшим, что даже самые знаменитые музеи мира уязвимы перед хорошо спланированными и дерзкими налетами. Оно ясно указало на системные проблемы — перегруженность посетителями, нехватку персонала и недостаточный уровень физической защиты для многих ценных экспонатов.
Фото: Alexander Turnbull / AP
Фото: BFMTV
Фото: BFMTV
В результате инцидента французское правительство объявило о проверке систем безопасности во всех национальных музеях, хранящих ювелирные коллекции. Это событие, вероятно, станет точкой отсчета для новых, более строгих мер по охране культурного наследия, направленных на то, чтобы подобная «сцена из кино» больше не повторилась в реальности.
Ценность украденных предметов — колоссальная и в значительной степени нематериальная. Прямая страховая их стоимость — €40–50 тыс. Однако эти цифры, разумеется, не имеют ничего общего с рыночной стоимостью подобных изделий.
Страховые взносы за уникальные исторические артефакты, чья реальная цена исчисляется миллионами, были бы астрономическими. Поэтому музеи часто страхуют подобные предметы по стоимости драгоценных металлов и камней, из которых они сделаны, считая это своего рода минимальной гарантией.
Фото: Benoit Tessier / Reuters
Фото: Gonzalo Fuentes / Reuters
Фото: Gonzalo Fuentes / Reuters
На вкус и цвет
С точки зрения ювелирного искусства похищенные драгоценности — это типичные для середины XIX века высококачественные изделия в стиле неорококо или неоклассицизма. Среди них, например, тиара императрицы Евгении — золотая, украшенная жемчугом и бриллиантами. Аналогичные по уровню исполнения тиары того периода можно найти в частных коллекциях и на аукционах.
Сами по себе, как ювелирные изделия, украденные экспонаты, безусловно, ценны, но не уникальны. Их миллиардная стоимость и штучность проистекают исключительно из провенанса — неразрывной цепи владения, ведущей к Наполеону III и его двору. Без этого они просто старинные украшения. С ним — священные реликвии Империи.
Драгоценности, украденные из Лувра в октябре 2025
Фото: Interpol / AP
Драгоценности, украденные из Лувра в октябре 2025
Фото: Interpol / AP
Главная ценность похищенных предметов — их безупречный провенанс. Они происходят из коллекции замка Бри-Конт-Робер, который принадлежал Огюсту де Кольберу, генералу Наполеона. Это прямое, неразорванное происхождение от сподвижника императора. Главное — они являются «священными реликвиями». Для коллекционера обладать, например, личной табакеркой Наполеона — это высшая форма прикосновения к истории. Это не просто золото, это материальное воплощение легенды.
Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно;
Нам чувство дико и смешно.
(А.С. Пушкин «Евгений Онегин»)
Проблема сбыта
Жак Луи Давид. «Бонапарт на перевале Сен-Бернар», 1801
Фото: Chateau de Malmaison
Жак Луи Давид. «Бонапарт на перевале Сен-Бернар», 1801
Фото: Chateau de Malmaison
Эксперт по алмазам и ювелирному антиквариату кн. Никита Дмитриевич Лобанов-Ростовский (Лондон) для издания Weekend так прокомментировал событие: «Смысл следует искать среди коллекционеров предметов, связанных с Наполеоном. Кража исполнена мастерски. Таких воров надо приглашать в спецназ или ГРУ».
Именно из-за своей уникальности и известности эти предметы практически невозможно продать на открытом рынке. Любой аукционный дом или уважаемый дилер мгновенно опознает их. Это наводит на мысль, что кража могла быть совершена:
- По заказу («кража под заказ»). Для частного коллекционера-маньяка, который готов заплатить миллионы, чтобы навсегда спрятать эти вещи в своей «сокровищнице» и тайно любоваться ими.
- Как трофей. Для пополнения некой частной, никому не известной коллекции, которая никогда не будет выставлена на обозрение.
- С целью выкупа. В надежде, что страховая компания или владелец заплатит за их возврат.
Одержимость наполеоникой
Мировое содружество коллекционеров наполеоники — это узкий, элитарный и крайне увлеченный круг людей, объединенных страстью к периоду Первой французской империи и личности Наполеона Бонапарта.
Основные характеристики этого сообщества:
- • Размер и элитарность. Это не массовое хобби, а круг посвященных. Коллекционеры — как правило, состоятельные люди: бизнесмены, аристократы, высокопрофессиональные специалисты. Многие из них сосредоточены во Франции, Италии, Великобритании, России и США.
- Предмет интереса. Ценятся не просто старые вещи, а предметы, имеющие прямую связь с Наполеоном, его семьей, маршалами и великими битвами. На вершине иерархии ценности находятся личные вещи Наполеона (его знаменитая треуголка и одежда, табакерка, туалетные принадлежности, столовые приборы), документы и рукописи (автографы, письма, особенно диктаты с острова Святой Елены), оружие и униформа (личное оружие, мундиры, ордена Почетного легиона), предметы искусства (картины, скульптуры, миниатюры того периода), артефакты с мест сражений.
- Взаимодействие. Сообщество тесно связано — его члены общаются на специализированных аукционах (например, Osenat, Fontainebleau), на тематических ярмарках, в закрытых клубах (например, Le Souvenir Napoleonien) и через дилеров. Многие знают друг друга в лицо или по репутации.
- Страсть и мифология. Для многих это не просто коллекционирование, а форма сопричастности к великой истории, к легенде. Фигура Наполеона обладает огромной притягательной силой, овеяна романтическим ореолом, что делает обладание его реликвиями особенно желанным.
Фото: © RMN - Grand Palais (Musee du Louvre) / Mathieu Rabeau
Фото: © RMN - Grand Palais (Musee du Louvre) / Mathieu Rabeau
Фото: © RMN - Grand Palais (Musee du Louvre) / Mathieu Rabeau
Фото: © RMN - Grand Palais (Musee du Louvre) / Stephane Marechalle
Фото: © RMN - Grand Palais (Musee du Louvre) / Stephane Marechalle
Фото: © 2015 Grand Palais Rmn (musee du Louvre) / Stephane Marechalle
Фото: © RMN - Grand Palais (Musee du Louvre) / Jean-Gilles Berizzi
А что русская мафия?
Официально следствием не заявлено о прямых уликах, указывающих на граждан РФ или СНГ. Анализируя специфику преступления и ситуацию на рынке, можно без труда выделить несколько аргументов против русского следа:
- Локальный почерк. Преступление носит признаки высокопрофессионального «европейского» музейного взлома. Французская полиция часто связывает такие кражи с организованными бандами из Юго-Восточной Европы (Сербии, Черногории, Румынии) или с местными преступными группами, специализирующимися на подобных ограблениях.
- Специфика рынка сбыта. Основные деньги и главные коллекционеры наполеоники сосредоточены в Западной Европе и США. Сбыть столь «горячие» реликвии в России или СНГ было бы крайне сложно, так как местное сообщество коллекционеров очень мало связано с европейским. Появление луврских предметов сразу стало бы сенсацией.
- Отсутствие мотива. Нет никаких признаков идеологического или политического мотива, который мог бы быть у выходцев из СНГ.
Образ Наполеона в российской культуре окрашен в исключительно позитивные тона (в отличие от Адольфа Гитлера) — философско-публицистические, пафосные, иронические, жалостливые. Вспомним князя Андрея Болконского с его идеей Тулона, подростка и Раскольникова у Достоевского, анекдоты про психиатрические больницы, наконец, нежный тортик «Наполеон» (и представить невозможно колбасу «Гитлер» или пирожное «Адольф»).
Многие будущие декабристы, участвовавшие в заграничных походах русской армии (1813–1814), испытали сильное интеллектуальное влияние Наполеона. Павел Пестель в своих показаниях следствию признавал, что, хотя Наполеон был врагом России, его государственный ум и законодательная деятельность (Наполеоновский кодекс) заслуживают высшего уважения. Он рассматривал его как образец эффективного правителя. Михаил Лунин открыто восхищался Наполеоном как личностью. В его бумагах сохранились записи, где он называет Наполеона героем, изменившим лицо Европы. Петр Чаадаев рассматривал Наполеона как величайшую историческую силу, «провиденциального человека», призванного исполнить волю судьбы. В своем первом «Философическом письме» (1829) Чаадаев пишет о Наполеоне: «...человек, поставленный на рубеже двух веков, призванный повернуть назад человеческую мысль... Что бы ни говорили о нем, но для нас он всегда будет существом сверхъестественным, как бы посланным провидением». Александр Герцен в молодости был страстным поклонником Наполеона, видя в нем «революционного императора». В своем автобиографическом произведении «Былое и думы» (часть первая, глава III) Герцен прямо пишет: «Мы... видели в Наполеоне гражданина на троне, представителя народного верховенства, гения, охраняющего приобретения революции».
Таким образом, культ Наполеона в России был не столько политическим, сколько интеллектуальным и философским феноменом. Он стал катализатором для размышлений о сути власти, праве личности на историческое действие, соотношении гения и злодейства.
Что дальше?
Мир наполеоники иерархичен. Без одобрения или признания со стороны ключевых экспертов и институций продать или легализовать серьезную реликвию практически невозможно. Среди главных авторитетов — специалисты аукционных домов Osenat и Drouot во Франции. Они не только проводят торги, но и выступают как ведущие аутентификаторы. В частности, Жан-Пьер Озена, основатель одноименного дома,— живая легенда в этом мире. Также незаменима экспертиза по подлинности и провенансу предмета от таких ученых и историков, как Пьер Бранда (Фонд Наполеона), Тьерри Ленц и другие признанные историки, чьи работы являются эталонными. Кураторы Музея армии в Доме инвалидов (Париж) и, конечно, музея Ферме-дю-Мон-Сен-Жан при Ватерлоо (чьи экспонаты были украдены) являются признанными экспертами. Они — хранители стандартов и верховные судьи в вопросах подлинности.
Другие значимые музейные кражи и их последствия
Похищение «Моны Лизы» Леонардо да Винчи из Лувра в 1911 году
Картину вынес итальянец Винченцо Перуджа. Он два года хранил ее у себя в чемодане, руководствуясь патриотическими соображениями — хотел вернуть шедевр на родину. Полотно было возвращено практически невредимым, но кража кардинально изменила его судьбу, превратив из известной картины в мировой иконописный образ и символ.
«Мона Лиза (Джоконда)» Леонардо да Винчи в Лувре
Фото: Gonzalo Fuentes / Reuters
«Мона Лиза (Джоконда)» Леонардо да Винчи в Лувре
Фото: Gonzalo Fuentes / Reuters
Кража 13 произведений из музея Изабеллы Стюарт Гарднер в Бостоне в 1990 году
Похищены шедевры Вермеера, Рембрандта и других. Дело не раскрыто, картины не найдены. Считается, что они могли быть использованы как разменная монета в криминальных разборках. По одной из версий, их могли уничтожить, чтобы замести следы.
Фото: Brooks Kraft LLC / Corbis / Getty Images
Фото: Tom Herde / The Boston Globe / Getty Images
Похищение «Крика» Эдварда Мунка в 1994 году
Воры потребовали выкуп, полиция провела контроперацию, и картина была возвращена. Произведение не пострадало, но инцидент привел к значительному усилению безопасности в музеях Норвегии.
«Крик» Эдварда Мунка, возвращенный в Национальную галерею, до своей реставрации, 2006
Фото: Flickr / Tu
«Крик» Эдварда Мунка, возвращенный в Национальную галерею, до своей реставрации, 2006
Фото: Flickr / Tu
Кражи музейных драгоценностей редки. Самым громким инцидентом было похищение экспонатов Зеленого свода в Дрездене в 2019 году. Утром 25 ноября преступники подожгли распределительный электрощит рядом с музеем, обесточив не только основное, но и аварийное освещение, что отключило сигнализацию. Через разбитое оконное стекло они проникли в зал и, используя топор, разбили витрину из пуленепробиваемого стекла. Вся операция заняла менее пяти минут. Был похищен 21 предмет из трех уникальных бриллиантовых и бриллиантово-жемчужных гарнитуров XVIII века общей страховой стоимостью около €113 млн. В 2022 году в рамках сделки со следствием большая часть украшений была возвращена в хорошем состоянии. Однако несколько самых ценных предметов, включая брошь с крупным бриллиантом, до сих пор не найдены и, вероятно, были разобраны для продажи камней. Шестеро членов преступного клана Реммо были осуждены. А дело стало хрестоматийным примером «проклятия известности»: ни один из целых предметов так и не появился на рынке, доказав, что уникальные артефакты высочайшего уровня практически невозможно монетизировать.
Фото: Sean Gallup / Getty Images
Фото: Sebastian Kahnert / picture alliance / Getty Images