Все ждали

Каким стал первый показ Маттье Блази в Chanel

О чем новая глава в истории модного дома и произошла ли та смена вех, на которую все рассчитывали.

Текст: Елена Стафьева

Именно показа Блази все ждали больше всего в этом сезоне смены первых лиц. Chanel, самый известный, самый знаменитый, самый большой и самый богатый дом моды в мире, за всю свою историю фактически управлялся двумя художественными директорами — Габриэль Шанель и Карлом Лагерфельдом. То, что было в десятилетие между смертью Шанель и приходом Лагерфельда, покрыто дымкой забвения, а то, что было в пятилетие Виржини Виар, многолетней директрисы дизайн-студии Chanel, фактически стало послесловием к эпохе Карла.

Нынешний показ «весна-лето 2026» — это настоящая, без всяких компромиссов, новая глава в истории Chanel. И получается, что фактически Блази наследует самой Шанель всего лишь через голову Лагерфельда. Звучит довольно захватывающе.

В основе необычайной устойчивости и благополучия дома Chanel — его идеально выстроенная структура. Все, что любой исторический дом должен транслировать миру — коды, наследие, ДНК, этапы великого пути создателя,— у Chanel находится в идеальном, практически небесном порядке. Все коды разложены по лаковым шкатулкам, ДНК расшифрована, а фигура создательницы давно уже стала мифологической. Твид, камелии, черное и белое, беж, золотые цепи, жемчуг, «номер 5» — любой обыватель, хоть сколько-нибудь наблюдающий за модой, это знает. Довиль, джерси, Бой Кейпел, Византия, Венеция, великий князь Дмитрий Павлович, Эрнест Бо, «Русские балеты», Кокто, Стравинский, Дягилев, герцог Вестминстерский, Шотландия, львы, кометы и китайские лаковые ширмы — разбуди любого редактора моды среди ночи, и он оттараторит все это как «Отче наш». Ни одному другому фэшн-бренду на свете не удавалось достичь такой внятности, четкости, универсальности в выстраивании своей истории, своего маркетинга, своей коммуникации и своих продуктов. Это, конечно, очень помогает, создавая для любого, кто работал в доме Chanel, надежную кристаллическую решетку. Но это же и усложняет задачу нового художественного директора — решетка настолько идеальна и прочна, что в ней практически невозможно поменять ни один элемент.

Произошла ли в итоге та смена вех, на которую все рассчитывали при этом назначении? Одежда, которую все увидели среди разноцветных планет, заполнивших пространство под сводами Гран-Пале (Блази говорил о вселенском языке Chanel, понятном всем от мала до велика), была непохожа на то, что привыкли видеть под этими сводами на прежних шанелевских показах. Но зато была похожа на ту, которую мы видели на показах Bottega Veneta, чьи коллекции Блази делал прежде. Приталенные туники с четкой линией плеч сверху — широкие юбки до щиколоток снизу, силуэт, воспринятый Блази еще в пору работы с Фиби Файло в Céline. Платья с неровным подолом, комбинация белых топов-футболок (тут из шелка) или рубашек с опять же широкими юбками — с бахромой или внезапно с какими-то хвостами и оборками а-ля Кармен, причем в несвойственном прежде Chanel красном цвете. Вообще много бахромы, которая регулярно наблюдалась в его боттеговский период, причем сейчас даже в виде каких-то лохматых шапок.

Вообще, казалось, что Маттье Блази решил показать сразу все, на что он способен, и это внесло не просто разнообразие, но некоторый сумбур в прежде стройный и упорядоченный мир Chanel. Но за всеми этими летящими юбками, бахромой, цветами и даже перьями последовала твидовая секция, которая отличалась разве что чуть более широкой линией плеч и чуть более свободной проймой рукавов, но в целом это были те же твидовые костюмы Chanel — юбки и жакеты, разве что местами с избыточным декорированием.

Вначале, когда появились несколько красиво драпированных шелковых платьев — белое и черное с белым,— казалось, что, возможно, Блази решил вернуться к Шанель до костюмов «Шанель», какой она была в 1930-е. Но нет, твидовые костюмы незыблемы — и пока не очень понятно, сможет ли Блази найти какой-то способ сделать их частью собственной эстетики. Как пока не очень понятно, какой вообще будет эта эстетика.

Но зато понятна проблема, которая сопутствует этому новому поколению 40-летних дизайнеров, пришедших в фэшн-дома первого ряда из домов ряда второго. Там, на своих прежних местах, они успели сделать что-то вполне узнаваемое, найти какие-то приемы, какой-то стиль, стать любимцами прессы и получить преданных клиентов. Все это и привело их к новой работе — где они повторяют то, что делали прежде. Только получается это несколько беспорядочно. И понятно, откуда эта судорожная суета: все масштабировано — ответственность, ожидания, давление. Прежнее поколение дизайнеров, впрочем, как-то с этим справлялось и умело выстраивать для каждого бренда его собственную эстетику, непохожую на то, что было на предыдущем месте работы. Céline Фиби Файло не был похож на ее же Chloe, а Dior Рафа Симонса сильно отличался и от его Jil Sander до, и от Calvin Klein после. При этом их рука всегда была видна в каждом бренде — они умели сохранять узнаваемость без повторов. Конечно, надо иметь в виду пропорцию талантов — и Файло, и Симонс — выдающиеся мастера,— но все же!

С одной задачей Блази, впрочем, справился вполне успешно: он поместил Chanel в наше общее будущее — турбулентное, волатильное и грозящее хаосом. Как Блази сможет в нем обустроиться, мы увидим очень скоро.

Меню сайта