Война как константа

XX век в текстах о выживании и проживании

На прошедшей в начале сентября Московской международной книжной ярмарке большой объем изданий был посвящен событиям Второй мировой и тем войнам, которые ей предшествовали или ее предопределили.

Текст: Владимир Максаков

Себастьен Альбертелли, Жюльен Блан, Лоран Дузу «История Сопротивления во Франции. 1940–‍1944»

Перевод: Юлия Гусева
«Новое литературное обозрение»

Самая полная история французского Сопротивления по-русски. Не только серьезное историческое исследование одного из ключевых событий национальной памяти Франции XX века. Отдельные рассказы о героизме и трусости, верности и предательстве, которые сплетаются в единое целое. Сегодня кажется особенно важным напоминание о том, как обрести надежду в поражении — и какое место отвести в исторической памяти собственным жертвам, чтобы они помогали жить дальше.

Джонатан Димблби «Операция "Барбаросса". Начало конца нацистской Германии»

Перевод: Максим Коробов
«Альпина нон-фикшн»

Научно-популярное изложение событий, предшествовавших Великой Отечественной войне и происходивших в первые полгода боевых действий. Книга написана скорее журналистом, чем историком. И это делает изложение странно современным. Автор не претендует на полноту охвата, но взгляд со стороны как будто добавляет объективности. Широкий дипломатический контекст напоминает, что Великая Отечественная была частью Второй мировой. Во многом по этой книге англоязычный читатель судит сегодня о начале операции «Барбаросса».

Федерико Греготти «Фридл и дети Терезина»

Перевод: Татьяна Быстрова
«Книжники»

История Холокоста глазами ребенка — в буквальном смысле, так как речь идет о множестве детских рисунков, созданных в Терезине, образцово-показательном гетто, существование которого формировало у немцев — и не только у них — иллюзию будущей судьбы евреев. Вот только дети понимали, что происходит на самом деле, и в их творчестве чувствуется обреченное знание того, что эшелоны из Терезина идут не на свободу. Рассказы, слухи и даже само молчание превращаются в наивное и потому особенно пронзительное детское искусство. Открыла его важность за колючей проволокой австрийская художница Фридл Дикер-Брандейс. Мир вокруг, каким бы ужасным он ни был, оказывается достоин запечатления. Самое удивительное, что так рождается арт-терапия.

Эуклидес да Кунья «Сертаны. Война в Канудусе»

Перевод: Владимир Култыгин
Ad Marginem

Один из главных текстов бразильской литературы. История крестьянского восстания конца XIX века и его подавления, изложенная в серии репортажей, превратившихся в текст на границе фикшена. В книге пересекаются сразу несколько оптик — журналиста, историка, антрополога — и даже взгляд биолога-любителя, увидевшего природу с непривычной точки зрения. Однако все это уравновешивается самим повествованием, когда автор понимает, что сегодняшние события уже завтра превратятся в историю. Одна из вскрытых вен Латинской Америки, во многом ставшая символом национальной идентичности и предсказавшая целое направление в литературе о диктатуре.

Агустин Фернандес Мальо «Трилогия войны»

Перевод: Дарья Синицына
Издательство Ивана Лимбаха

Еще один роман о войне. Тяжело уйти от ощущения, что именно война стала константой XX века. Этот текст — попытка понять, почему так случилось. Форма как бы мимикрирует под содержание: война взрывает привычное повествование изнутри, отсюда настоящая полистилистика, где есть место и батальному эпосу, и как бы научному исследованию, и черному юмору. Понятно, что разобраться в этих хитросплетениях должен сам читатель — и задача эта очень интересная. Если мы поймем, как мы говорим о войне, возможно, это немного приблизит нас к миру.

«"Пока я жива, живешь и ты". Женские дневники блокадного Ленинграда»

Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге

Казалось бы, о блокадном Ленинграде мы знаем столько, сколько может вместить историческая память без ретравматизации. Но с каждой следующей публикацией источников появляется что-то новое, и эти тексты трудно воспринимать иначе как чудо, позволяющее нам прикоснуться к опыту немыслимого. Это не только напоминание о цене войны и победы, но и особый жанр литературы, где экстремальная ситуация становится повседневностью. Важнейшие тексты женщин Ленинграда — преподавателя и домохозяйки, медсестры и школьницы — которые пусть немного, но приближают к действительности слова Ольги Берггольц: «Никто не забыт, ничто не забыто».

Эдит Ева Эгер «Балерина из Аушвица»

Перевод: Елена Лалаян
«Манн, Иванов и Фербер»

Еще одна книга о том, как выживали в Аушвице. Самые главные истории — тех, кто погиб,— не рассказаны, а значит, любая написанная и прочитанная будет о спасении. Это не воспоминания в строгом смысле: у текста есть и терапевтическое измерение, ибо его автор — психолог. Каждое слово обретает особенную глубину благодаря размышлениям о том, что именно оно значило там и тогда. Автофикшен, помноженный на знания о том, как и что помогает выжить — и как в чудовищной травме можно найти опору для жизни, ведь самое страшное уже позади. Опыт этой книги может помочь и нам в повседневности. Как — судить читателю.

Франк Трентманн «Из тьмы. Немцы, 1942–2022»

Перевод: Максим Тимофеев
Corpus

Еще одно размышление об историческом пути немецкого народа после 1945 года — и его востребованность показывает, что эта тема по-прежнему актуальна. Это не история в строгом смысле, но серьезное междисциплинарное исследование на границах исторической памяти, социологии и антропологии. Сюжеты хорошо знакомы, но по-новому освещены: немецкое экономическое чудо предшествовало широкому признанию вины за Холокост — и в итоге эти два процесса стали одинаковыми по своей важности,— а разделение Германии оказалось тяжелой исторической травмой, не излеченной до конца. Автор напоминает, что в 1945 году Германия не только потерпела поражение, но и была освобождена от нацизма, и это дало немецкому обществу моральные силы двигаться дальше.

Меню сайта