Не забыть никогда

Дневники, воспоминания, размышления, переживания о пережитом и не выживших — все то, что помогает передать одним и постичь другим страшную правду о ХХ веке.

Леонид Андреев «Философия существования. Военные воспоминания»

Гелеос, 2005

Воспоминания о войне будущего декана филфака МГУ. Автор старается придать смысл происходящему, что особенно заметно в его, казалось бы, неуместных лирических отступлениях и импрессионистских зарисовках природы. Некоторые из них напоминают стихотворения в прозе, прокладывающие мостики к миру. Война показана как стихийная сила, разрушающая и природу. Леонид Андреев много думает о смерти, хотя и не всегда пишет об этом. Его текст — в некотором роде духовное упражнение, чтобы — среди прочего — примирить себя с войной. Культура может устоять перед лицом наступающего варварства, но для этого надо выращивать ее в себе.

Ольга Берггольц «Мой дневник. 1941–1971»

Кучково поле, 2020

Дневник, который очень долго был мифологизирован — тем важнее было издать его в полном виде. Оставшись в блокадном Ленинграде, Ольга Берггольц использует экзистенциальную ситуацию, чтобы переосмыслить не только свою жизнь, но и происходившее со страной: клин войны выбил на время клин террора. Трагедия и героизм связаны неразрывно, стоицизм во имя победы дает новый смысл жизни, а повседневность и ставшие почти ритуальными действия помогают не сойти с ума в блокаде. Она поэт, и многие записи в ее исключительном по важности дневнике читаются как заготовки к стихам.

Владимир Гельфанд «Дневник. 1941–1946»

РОССПЭН, 2016

Редкий пример дневника на фронте. Автор — молодой историк-еврей, который старается анализировать историческую ситуацию. У него не получается, так как привычные категории, в том числе исторического материализма, дают сбой, а реальность выламывается из любых рамок. Остается только попытка фиксации. Форма под стать содержанию: короткие записи чередуются с длинными размышлениями. Военные будни идут своим чередом: практика в стрельбе из миномета, рытье блиндажей, короткий отпуск — этакий новый мир на войне. Грязи войны этот дневник как будто не замечает, постоянно напоминая о высоком смысле борьбы с фашизмом.

Лидия Гинзбург «Записки блокадного человека»

Яуза, 2021

Пограничный опыт, изменение сознания, блокадная логика и психология, слухи как новая действительность — и русская литература, которая вдруг помогает понять и описать невозможное. Травма может быть источником трансформации, и в чудовищных условиях блокады человек обнаруживает вокруг себя не только бездну, но и ищет иную основу для бытия в самом себе. Выдающийся филолог создает особый блокадный текст, сближающий его с философией экзистенциализма. Если можно описать, значит, можно и пережить.

Ион Деген «Война никогда не кончается»

АСТ, 2014

Автор одного из главных стихотворений о войне: «Мой товарищ, в смертельной агонии…» Слово «агония» по-гречески значит «соревнование» и, кажется, хорошо описывает и воспоминания Иона Дегена о войне. Это принципиальное соперничество, где ставка — жизнь. Танкист честно пишет, что радовался, когда убивал немцев: чувство мести умножалось на понятие солдатского долга. Враг уже не совсем человек, важнее, что он — фашист. Рассказы подчеркнуто безэмоциональны, ибо ни одно лишнее чувство на войне не нужно. Это делает из человека солдата, готового использовать каждую лазейку, чтобы убить и не быть убитым. Ион Деген с задачей справился: он был пугающе эффективным солдатом, патриотом сначала Советского Союза, а потом Израиля. Но в подтексте ощущается присутствие другой — высшей — силы, управляющей им и великим множеством других людей.

Георгий Жуков «Письма солдата (1943–1945)»

Дело, 2020

Учитель и лейтенант, тезка маршала, пишет письма жене. В них есть место и окопному быту, и немногословным, но потому особенно ярким описаниям боев. Но главное — удивительный по глубине рассказ о чувствах. Автор пытается создать почти молитвенный по силе текст, чтобы не только спастись от смерти (хотя он и был тяжело ранен), но и сохранить человечность. Духовная практика: переписанная от руки и с ошибками «Темная ночь» словно переносится на авторский голос. Как и миллионы других солдат, он считает своей эту песню-молитву — не о ненависти, а о любви на войне. Странная и прекрасная религиозность.

Игорь Кривогуз «Жизнь статиста эпохи крутых перемен»

Весь мир, 2021

Автор прошел войну во множестве ролей с августа 1942 по август 1945 года. Он успел побыть партизаном, сапером, командиром противотанкового орудия и старался, как он сам говорил, дать объемное представление о войне. Это сознательная установка на полифоничность рассказа. Свои личные впечатления Игорь Кривогуз сверял по архивным данным уже много лет спустя, надеясь на историческую правду, но в итоге решив остаться субъективно честным. В каждой ситуации он осваивался с новыми людьми и реалиями, пытаясь преодолеть человеческую разобщенность, которая восполнялась другим чувством — единства с партией. И хотя люди на войне были свободнее (пусть и в шаге от смерти), но автор честно говорит, что для многих фронтовиков Сталин служил символом победы.

Николай Никулин «Воспоминания о войне»

АСТ, 2024

Книга, которая прорвала плотину. То, о чем писал автор, было известно более-менее всегда, но никогда прежде об этом не рассказывалось с такой полнотой и силой, с таким количеством ошеломительных деталей. Мат, грязь, голод и холод как новое измерение повседневности. На войне человек перерождается в условиях бессмысленности, глупости, жестокости и смерти, ходящей рядом. Чтобы выжить, солдат не думает и полагается в основном на инстинкты. Спасти может только опрощение. Горькие размышления подводят к тому, что подвиг был вынужденным — если бы не ошибки командования, солдатам не приходилось бы жертвовать собой.

Дмитрий Панов «Русские на снегу: судьба человека на фоне исторической метели»

Сполом, 2003

Самые полные воспоминания советского боевого летчика. Детали конкретные и как будто деловые до сухости. Много раздражения на техническое несовершенство советских самолетов, за которое своей жизнью платили люди. Описания боевых действий чередуются с воспоминаниями о мирной жизни, война в небе — с подготовкой на земле. На смену бессильной злости первых военных лет приходит уверенность в себе и в своем самолете. Человек и техника дополняют друг друга.

Георгий Сатиров «Рейх. Воспоминания о немецком плене (1942-1945)

НЛО, 2024

Плен как он есть: трудовые лагеря в Германии, где можно не только существовать, но и как-то жить. Тяжелая работа приносит подобие смысла, в лагере создается свой особый (и страшный) микрокосм. Как и всегда, люди разные, причем по обе стороны колючей проволоки — отношения между узниками, охраной и местным населением меняются иногда через день. Даже не в самом строгом лагере возникают этические дилеммы, и автор не берет на себя смелость решать их — слишком велика человеческая трагедия. Как будто напоминая об этом, в тексте множество диалогов, пусть и не совсем точных, которые создают пугающий эффект присутствия.

Михаил Сукнев «Записки командира штрафбата»

Центрполиграф, 2007

Один из текстов, которые показывают не «как было на самом деле» — автор на это не претендует, — а сложность и неоднозначность происходившего на войне. Как ясно из названия, ключевой эпизод этих воспоминаний связан со штрафниками, но важнее, что он предстает в контексте войны, без которой не было бы и штрафных частей. Михаил Сукнев рассказывает о знакомстве с ними, о своей попытке видеть в них прежде всего людей, а не солдат, об их биографиях. Он начинает с попытки развенчать один миф о штрафниках, но создает другой, свой собственный. В какой-то момент штрафники (хотя он призывает их так не называть) становятся для него отборной частью, которую смело можно ставить в пример всей Красной Армии.

Владимир Максаков